Моя поездка в Житомир в мае 2008 г.

Житомир, город. Всё сломать и строить заново (так сказал какой-то иностранец, посетивший Житомир). Кроме некоторых кусочков с вкраплениями старых зданий – на Бердичевской, Михайловской и еще кое-где, всё остальное имеет крайне неприглядный вид. Всё испоганено советскими постройками, в основном, 60-70-80 г.г., уродливыми, облезшими 5-этажными коробками. Хороши оставшиеся беленькие одноэтажные домики с двориками. Но сейчас их модернизируют, обкладывают светло-серым кирпичом. Выглядит не очень, но еще куда ни шло. Ленинский истукан в центре. «Майдан Рад», площадь Королёва, такая гордость за Королева (типичного советского ученого, советского раба), который и знать не хотел ничего о Житомире. В парке над Тетеревом - допотопные аттракционы. Публика гуляет. Вид весьма провинциальный, лица хоть и сельские, но всё же страшных рож нет. Более или менее человечный вид милиционеров, не бандиты, как в России.

4 мая - я, Галя и Зоя Новосельские с детьми отправились на кладбище. Сначала на Корбутовское. Длинные автомобильные заторы, много народа. Наблюдал народную массу  житомирскую. Люди, в основном, приличные, не уроды, но и красивых нет. Какой-то своеобразный, ничем не выделяющийся тип людей. Могила Николая Ипполитовича и Ольги Ивановны, могила тети Тани. Затем на Русское кладбище. Могила Ипполита Ивановича Янушевича и Альфреды-Марии. Также Евгении Ипполитовны Костецкой-Янушевич. А где похоронена Ира Костецкая? Все про нее забыли. Вообще память уходит. Многое и многих уже забыли. Часто путают. Таков удел всех и особенно тех, кто ничего не пишет, а только без умолку тарахтит.

Зоя и Галя Новосельские очень много говорят.

5 мая 2008. Утро, солнце. Прошел по Михайловской, Бердичевской – до Замковой горы, к костелу – чудный уголок, кусочек польского мира. Житомир ужасный, за исключением отдельных мест.

Приходил Юрий Евгеньевич Янушевич. Два часа разговаривали на кухне. Оставил приятное впечатление. Директор житомирского горсвета и депутат горсовета от Блока Юлии Тимошенко. Однако, как мне показалось, отстаивать принципы не станет. Интересуется генеалогией. А мне вот что странно: о нем, 1954 г. рождения и о его отце, Евгении, никто ничего не знал, хотя все они жили в 300 м от одних родственников (Новосельских) и других (Аллы Шиман и др.). И они – из ветви Леонтия – ни о ком из нас НЕ ЗНАЛИ, даже НЕ ЗНАЛИ о житомирских родственниках! Не знали о существовании Николая Ипполитовича и его детей, и с его детьми познакомились случайно на кладбище 4-го мая. Не знали о тете Соне и ее детях и, конечно, о нас, ленинградцах. Фантастика! Это значит – настолько не интересоваться ничем, это значит, настолько быть погруженным исключительно в бытовое и каждодневное. Что это?

6 мая ездили к Алле Шиман. Там была Мила. Мила – театр одного актера. Гале не удалось ее переговорить, хотя она пыталась. ОНИ ВСЕ ОЧЕНЬ МНОГО ГОВОРЯТ! Алла Шиман, единственная из того поколения, но, к сожалению, уже ничего не может рассказать. Порадовало, что Мила – ярая западница. Ее дочь вышла замуж за канадца, цункционера НАТО, и переехала жить в Бельгию. Всё об этом. Вернулись на такси, т.к. трамвай в Житомире перестает ходить в 22 часа. Тоже интересно увидеть вечерний город Он полупустой, видны лишь отдельные прохожие.

Хорошо утром выйти одному на прогулку! С фотоаппаратом. Сделал большой круг по задворкам – дошел до Старого бульвара. Всё как-то малоузнаваемо.

7 мая – поездка в Овруч. На Украине явное преобладание женщин. Причем во всех сферах. Перевешивает женское начало. А мужчины – слабовыраженные фигуры. Женская страна, не оплодотворенная западным мужским духом (в Россию Петр I нагнал немцев и прочих иностранцев). В междугородном автобусе были почти одни женщины, и я даже хотел спросить шофера, в чем дело.

Наша семья жила в Овруче в 1925-1930 г.г. Мама там родилась в 1926 г. Василий Ипполитович зарабатывал деньги в глуши житомирской области. И хорошие деньги, если тогда, во времена НЭПа, в Овруче было куплено наше пианино, также машинка «Зингер» и прочие дорогие вещи, стоявшие у нас дома до недавнего времени. Интересно, как везли наше пианино из Овруча в Житомир, а потом в Ленинград?

У меня был план Овруча, который Зоя Вас. нарисовала по памяти, план тех мест, где они жили. Вот по нему я и двигался. Унылая привокзальная площадь и автостанция. От нее – ул. Сабурова, ведущая до ул. Советской, магистрали, пересекающей весь город. На месте их дома на ул.Советской 96 стоит новый магазин ВСЕ ДЛЯ ДОМУ. Удалось идентифицировать и другие обозначенные ею здания. Но всё очень изменилось, всё уже не так. Следов осталось мало.

Те же два овручских собора. Один – 19 века, Свято-Преображенский. Около него – пустота, безлюдье, только красивый вид на долину реки Норинь. Другой – Св.Василия, якобы 12-го века. «Якобы» - потому что был отстроен почти с фундамента в 1910 г. Рядом – женский монастырь. Опять женское! Вокруг собора – «православное запустение». Т.е. запустение, характерное для всех бедных православных народов. Тут же мусорные баки с вываливающимся мусором, своры бездомных собак. Очень безлюдно, почти никого вокруг. Был только рабочий, красивший ограду собора. Сказал, что собор действующий, приглашал прийти на вечернюю службу. Собор подчиняется московскому патриархату. На мой вопрос «почему» нагородил всякой чуши – что, мол, была единая Киевская Русь и т.п. Понял, что вступать в дискуссию с ним смысла нет. Самое поразительное, что улица, на которой находятся собор Св.Василия и монастырь – «Пролетарська». В самом городе, как и везде на Украине, безобразные, режущие ухо советские названия улиц. В Овруче также стоит ленинский истукан.

У них вообще историческое беспамятство и идеологический винегрет в голове. С украинским национальным самосознанием большие проблемы, его практически нет, оно только-только появляется. Ведь украинской аристократии не было, а все образованные люди сразу же открещивались от своего происхождения и переходили в польскую или русскую культуру. Нет украинской городской культуры. Потому и смешны дублированные на украинский язык фильмы о городской или светской жизни богатых западных людей. Они озвучивают ситуации, которых нет.

В киоске на автостанции Овруча сплошь книги на русском языке. Лишь несколько на украинском. Но украинская речь слышна довольно-таки часто.

На Украине нет собственной информационной политики. Нет ни одой национальной газеты. Невозможно утром встать и пойти купить газету, где сообщались бы все сегодняшние новости. Нет ни одного собственного новостного сайта в Интернете. Почти все они смотрят российские телеканалы и новости по ним (следовательно, зомбируются Россией).

Давно известно, что все славянские и особенно восточнославянские народы не способны к самоорганизации и к самостоятельной и самодостаточной жизни. У них нет сердцевины и хребта. Им нужен спонсор, куратор. Кода-то были викинги-норманы, потом немцы, поляки, австрийцы. Теперь, вот, сами.  

8 мая – в гости к Юрию Евгеньевичу Янушевичу. Приехали также Ник.Ник. с Сергеем. Очень хороший вечер в трехэтажном особняке. Звонили Валерию Николаевичу в Николаевскую обл. Все эти три брата – Георгий, Валерий и Николай - фактически не общаются друг с другом, не переписываются. И дети их так же. И так же три сестры - Галя, Зоя и Мила – три врага. Коля, сын Георгия Николаевича, ни с кем из родственников не общается. О нем мало что известно. Да, это не то, что мы с Женей, не то, что наши мамы – Зоя и Рита, исписавшие тысячи писем… целые чемоданы.

10 мая 2008. Утром ходил к житомирской тюрьме, где в 1937 г. сидел Василий Ипполитович. Переулочек, ведущий к ней, описан у Зои. Его я заснял. Но снимки тюрьмы мне сделать не разрешили.

Я с Роландом Микеладзе

Встреча с Роландом Микеладзе, грузином, проживающим с 1994 г. в Житомире. Он беженец из Абхазии. С ним знаком несколько лет по интернетовскому форуму. Очень милый человек. Хорошо знает украинский, больше украинец, чем сами украинцы. Больше патриот, чем они. Проводит с ними разъяснительные беседы, борется с советскими названиями улиц и ленинскими истуканами (они – везде). Осудили украинскую бесхребетность. Но и грузинскую тоже.

11 мая 2008. В гости к Николаю Николаевичу. Хороший дом и сад. Возделывание огорода, полусельская жизнь. Пришли его дети – Сергей и Юрий с супругами. Сын Сергея – Алексей - самый молодой носитель нашей фамилии. Но это уже 4-я степень расхождения нашего рода, это уже далеко. Приехал Юрий Евгеньевич с женой Людмилой. Пышный стол, есть всё. Но много жалуются, особенно Галя. Им надо постоянно жаловаться, сетовать, ныть.

Раньше, по рассказам, когда собирались наши предки, то мужчины обсуждали политику. Теперь – только о бытовом. Мужчины вместе с женщинами говорят на бытовые темы.

Дети разговаривают между собой на украинском. Что отрадно и вселяет надежды. Украинизация, восстановление собственной идентичности, идет, но медленно. Жена Сергея, Татьяна, голосовала за Литвина…

Галю Новосельскую шокировал тост Сергея «за нашу рiдну неньку Украïну». Просто вскипела. И долго еще негодовала, когда вернулись домой. Впрочем, Сергей произносил тосты и за «победу, за наших дедов, которые воевали…» Кстати, не воевали. От немцев не особо пострадали. Его дед, Николай Ипполитович, был во время войны в Житомире, а до этого участвовал только в «незнаменитых» финской и польской кампаниях.

 А от советских – пострадали.

Но эта советская мифология невытравима. Особенно если ежедневно смотреть российское ТВ.

В общем, память о прошлом уходит. Постепенно всё забывается. Ничто не записано. Говорили, что у Георгия Николаевича есть много записей, сделанных со слов Тани. Но никто не верит, что он их опубликует. Из-за лени. Юрий Евгеньевич спрашивает, кто был до Ипполита и Альфреды. Этого уже не узнать. Кануло. Так бывает у бесписьменных народов. 

Наш дом на Гоголевской 35 все еще стоит. Крутился около него, фотографировал. Как странно, что он есть!

Поезд на Петербург в 4-30 утра. Вызвали такси на пол четвертого. Пронесся по ночному пустынному Житомиру. Звездное небо, когда стоял у вокзала. Но после четырех утра, перед приходом поезда, на восточной стороне уже стал алеть рассвет.

Георгий Янушевич

Письма 1956-го года

23 января 1956. Евгения Ипполитовна из Житомира Наталии Васильевне, маме Зои, в Ленинград. Мы очень обрадовались Вашему письму, но, прочитав, взгрустнули. Да, нет наших друзей, и сердце ноет при воспоминании. Это незалечимая рана до конца жизни.

Я и Ира искренне благодарим вас за поздравление, за память. Ира, как каждый год, так и теперь, постаралась приготовить ужин в день моих именин (6 января), т.к. в этот день всегда к нам приходят. Мы тоже всех вспоминали. Было приятно, но вместе с тем и грустно.

19 февраля 1956. Зоя. Жоржик! Выполняешь ли ты мои задания? 1. Зарядка. 2. Чистить зубы. 3. Носить дрова. 4. Полоскать на ночь горло. 5. Учить хорошо уроки и слушаться бабушку.

22 февраля 1956. Зоя своей маме. [Вернулись из Ленинграда, а Варя была одна в Кишиневе] Варя ничего без нас не делала, т.к. всё стоит так же, как было, когда я уехала, на всем пыль и следы запустения, пахнет не комнатой, а кладовкой. Встречала нас без вина и пирогов, а сварила только щи (это не то что к родной маме мы приезжали), и мы это почувствовали. А сегодня я на нее очень обиделась и пришла к выводу, что нам нужно расстаться и как можно скорей. Как только я на порог, она мне сообщила, что я должна соседям 400 р. и что нужно им поскорее отдать. Я и сама это чувствовала, что нужно, и вот пошла одолжить денег. (Сама она тоже жалуется, что сидит без денег, жила чуть ли не впроголодь, никуда не выходила и т.п.) У наших ботаников ни у кого нет, Валентина Вячеславна специально ходила доставать к одной своей знакомой и там тоже нет. И вот сегодня наконец-то Татьяна Сергеевна одолжила у своих приятелей и принесла мне. Вечером я вручила деньги соседям, а спустя пять минут соседка отдала эти деньги Варе. Оказывается, Варя внесла им свои деньги, но договорилась, чтобы они мне не говорили и чтобы я отдала им, а они ей вернут. Для меня это было просто как пощечина. Значит, она им доверяет больше, чем мне. Показала перед ними, что мне она не доверяет. И какая ей срочность была в этих деньгах! Я такая усталая после дороги, совсем не отдохнув, побежала по людям искать денег, а она их сунула в свой мешок и успокоилась. В ответ на мое возмущение и обиду она заявила, что ей у меня очень плохо, что я ей оставила очень мало денег на жизнь (400 р), что мои друзья никто ее ни разу не навестили и т.д. И она была тут одна очень больная и несчастная. А Валентина Вячеславна говорит, что видела ее чуть не каждый день в городе, по магазинам, на базаре, она ходила в кино и пр. – была бодрой и веселой. Покупала себе колбасу, масло, посылала опять посылку в Свиридовку и т.д. Вот и живи с такой ханжой противной, которая все время себе на уме и только и думает, как бы ее чем-нибудь не ущемили до еще и перед чужими людьми позорит. Мне сейчас так обидно, что даже плакать хочется! Почему это у меня всегда так получается, что я искренне всегда думаю о других и всё отдаю, что у меня есть, а со мной так поступают?
/…/
Женя ходит в школу… С Варей их нельзя оставить ни на минуту, т.к. он с ней отвратительно себя ведет, а она дико кричит.

28 февраля 1956. Зоя своей маме. Вчера всё же получили эту злополучную тысячу (от Тер-Аванесяна), которая мне столько стоила нервов, - теперь смогу раздать долги (и имею тайное намерение заказать пальто в нашем ателье).

Учительница только жаловалась мне, что Женя сидит на уроках очень грустный, задумчивый и не слышит, чтО она объясняет.

Жоржик 1956 г.
Март 1956. Зоя Жоржику. Дорогой Жоржичек! Твое письмо Жене пришлось как раз кстати, его принесли ему перед первым уколом. Женя лежал на кровати и дрожал, боялся укола, и вдруг ты пишешь, что для того, чтобы быть летчиком, надо быть смелым. Это на Женю очень подействовало, он набрался храбрости, и все уколы прошли очень спокойно – он совсем не плакал и не боялся. Твоя открытка про петушка тоже кстати, т.к. Женя, когда остаётся один, то всегда лезет играть к плохим ребятам и уходит от них побитый, как тот глупый петушок на открытке.

Там же, Зоя своей маме. В последние дни во всех магазинах появилось масло, не знаю, надолго ли, но говорят, что Молдавия заняла первое место по молочным продуктам, так что, может, теперь так и будет. В магазине свободно продается молоко, сливки, сметана. Так что ничего нам не шлите, масла пусть Рита возьмет 2 кг, не больше, т.к. у вас оно все же лучшего качества.

Соседка перестала со мной разговаривать, очень злющая, надутая и для Жени ничего не хочет сделать, даже когда ему разбили нос, то он так и сидел целый день в кухне окровавленный, всё на нем засохло, пока я не пришла, а она даже не слила ему воды умыться.

Галина Нечипаевская, 1939 г.
1 марта 1956. От тети Гали из Свиридовки. Дорогi Наташа, Рiта и Жоржiк! Сьогоднi ми одержали од вас посилку, за яку дуже i дуже дякуємо, в якiй було все, чого у нас дiстать неможна… все це для нас дуже цiнне, особливо лiмони i сельдi. Коли роспечатали посилку i витягли коробку з печеням, то довго нею любувалися… коробка така красiва, що ми поставили ïï на столi – так вона нам украсила нашу хату, а лiмони iздавали приятний запах, якого ми давно не чули… коли витягли з ящика сельдi, так це для нас було велике диво, бо у нас такi не продаються, i вони годяться тiльки на виставку…
Ми з Варiю зробiли такий вивiд, шо ми нiкуди негожi, чувствуємо себе дуже слабими… Варя теж слаба, тiльки вийде в холодну хату або на двiр, так вже ïï морозе, вже вона стогне… Варi дуже хочiться знать, чого Зоя розсчитала свою роботницю, яка цьому причина?

Ти нам совiтувала, шоб ми купили радiо, так поки шо здержуемось, бо есть слухи, шо лiтом у нас буде трансляцiя по всему селу, це нам буде зручно, бо прийомник дорогий, а пiтанiе до його трудно достать.

Хочеться, шоб ти, Наташа, до нас лiтом приïхала, хочiться, шоб хоч трошки пожила з намi вмiстi, може хоч раз подибаем на рiчку, а як не дiйдемо на рiчку, то хоть на Дитинцi будемо наблюдать Свиридiвську красоту.


16 марта 1956. Зоя своей маме в Пушкин. 8 марта Женя упал и сильно разбил палец на левой руке, пришлось идти в больницу на перевязку, заливать йодом, делать укол и т.д. И он под влиянием всего этого лег и попросил писать письмо бабушке, но об этом тебе не написал, т.к. говорит, что пока письмо дойдет, палец заживет, и бабушка будет напрасно волноваться.

Без вас нам очень скучно, особенно по вечерам. Даже не верится, что недавно мы были вместе, и всё так быстро пролетело.

24 марта 1956. Зоя своей маме в Пушкин. В газете «Комсомольская правда» была статья о зарплате научным работникам, постановка вопроса совсем неправильная – выходит, для того, чтоб всякая дрянь не лезла в науку, нужно снизить ставки и тем, кто их заслуживает. Логика странная. А не проще ли не протаскивать всех недостойных, как это делается повсюду?

2 апреля 1956. Женя, оставаясь дома, много читает или же клеит монтаж картинок из кинофильма «Два капитана» или же пишет сценарий. Опять эта картина произвела на него очень сильное впечатление, он всё только о ней и говорит и думает. Начал делать модель самолета, но у него, конечно, плохо получается, для этого нужен Жоржик. Спрашивает, что нужно для того, чтобы поступить в летную школу. В общем, увлекающийся мальчик.

7 апреля 1956. Зоя своей маме в Пушкин. Только Рита до отъезда должна позаботиться о бабушке, наносить дров, купить и принести картошки и постирать всё, чтобы бабушка там сама не трудилась. А то я знаю, что Рита сразу будет торопиться ехать и ничего не сделает для дома, а мама будет там потом одна всё делать. Слышишь, Рита, обязательно всё выполни, как я пишу, только тогда можешь ехать спокойно и здесь будешь отдыхать.

22 апреля 1956. Зоя своей маме. Дорогая мамочка! Получила твое письмо, из которого узнала, что Рита едет в Сухуми. Но хватит ли у нее финансов на такое путешествие?

Сегодня зацвели абрикосы, распускаются деревья. У нас из окна очень приятно наблюдать всю эту картину – перед окнами клёны, которые начинают цвести какими-то чудными букетами, а дальше – фруктовые сады, которые с каждым днем меняются.

Я приспособила его (Женю) так: он из школы приходит домой, оставляет портфель, кушает то, что я ему оставляю на столе, берет Вову, и они идут ко мне в Ботсад. Там они гуляют до шести, а затем вместо со мной возвращаемся домой. Больше всего им нравится делать лук и пускать стрелы, и даже место такое у них есть, которое они называют «Застава богатырская». Там же у соседей я беру молоко парное, и Женя его всё выпивает.

А я предлагаю устроить сестру Валентины Вячеславны у вас в Пушкине, она заплатит, ведь Рита будет одна, и я думаю, ей это не помешает [а Рита только и ждала, когда все умотаются, к Рите приехал потом грузин из Сухуми – Отар].

27 апреля 1956. Сеня своей сесте. Свиридовка. Варя живет у Гали, всю весну болеет, не выходит из комнаты. У ее было воспаление седалищных нервов, а теперь болит нога, крутит, по ночам не спит.

Женя с мамой, 1956.
29 апреля 1956. Зоя своей маме в Пушкин. Живем с Женей одни, и никого у нас нет. Впереди три дня праздников, это просто счастье! Очень красиво сейчас, сидим в комнате, дверь открыта, и передо мной вид – распускающиеся и цветущие деревья, на улице музыка, большое предпраздничное оживление, а мне что-то грустно, что мы одни и что нет сегодня от вас писем…

Мама, следишь ли за газетами о поездке в Лондон? Может, нам все же зарплату не снизят. Говорят, что наши ученые и так живут, как нищие в сравнение с западными.

29 апреля 1956. Рита из Сухуми в Пушкин. Здравствуй, дорогой Жоржичек! Поздравляю тебя, дорогой сынок, с днем рождения и желаю тебе… нужно развивать силу воли, чтобы бороться со своими недостатками, ты сам знаешь, с какими.

Я гуляю, отдыхаю, читаю книги и жду, когда покажется снова солнце… Проверял ли ты там наши облигации, не выиграли ли мы 10 тысяч или хотя бы пять?

Мама, когда мы ехали сюда из Сочи, то сели на поезд Москва – Ереван, и весь этот поезд заполнен был теми, кого выселяли после войны. Они все теперь возвращаются на родину.

1956 г. Зоя своей маме. «Женю нельзя одного оставить, он сразу наведет мальчишек или они сами к нему налезут».

9 мая 1956 г. Зоя своей маме. Сами мы гостей не приглашали (на 1-е мая), т.к. принять не могли – сидели без денег. Нас же тоже никто не пригласил, но все же мы провели время хорошо. Утром пошли на парад все вместе – я, Женя и Лёля, после парада ходили с Женей гулять в парк над озером… любовались видом, начали цвести абрикосы, всюду аромат. В парке играла музыка. Вечером ходили смотреть салют. Салют был очень красивый, как в Ленинграде. Лёля ходила на танцы, которые были в парке.

Таня Арасимович и Женя
в Ботсаду.
Зашли к Арасимович и вместе с ней и ее девочкой гуляли до позднего вечера в парке. Она очень умная, хорошая женщина, настоящий научный работник и очень заботится о своей девочке. Рассказывала много о хамстве их папаши и сказала, что рано или поздно, но испортит ему карьеру, т.к. таким людям прощать нельзя.

Женя очень загорел и подписывается «Женавка-Чернавка».

12 мая 1956. Зоя своей маме. Женя же стал очень самостоятельный, сам ходит в школу, научился сам кататься на велосипеде и каждый день ездит по двору. Сам поднимает велосипед на 4-й этаж. Но дружит всё с девочками, причем все они старше его. И говорит, что мальчишек не любит – они все драчуны и хулиганы, а с девочками ему интереснее. Скачет на скакалке вместе с ними.

Валентине Вячеславне [Арасимович] привезли из Москвы готовое платье за 2000 р. Теперь она будет всё лето расплачиваться с долгами.

13 мая 1956. Зоя своей маме в Пушкин. Вчера вечером я была на замечательно концерте. В Кишинев приезжал композитор Глиэр и давал авторский концерт. Сам дирижировал оркестром, исполнял свои лучшие произведения – «Красный мак», «Медный всадник», «Концерт для арфы с оркестром». Ему 82 года, выглядит он очень хорошо на свои годы, дирижировал замечательно, такого концерта я еще никогда не слышала. Публика его очень тепло встретила, аплодировали стоя, преподносили цветы, мы тоже из Ботсада принесли огромный букет красных тюльпанов и преподнесли после исполнения «Красного мака». Оттуда вся публика шла в восторге, в каком-то особом праздничном настроении. Вот действительно, какая замечательная у него творческая жизни, и какое должно быть удовлетворение! Дирижировать собственными произведениями, которые так нравятся публике! Он в музыке несет традиции еще 19 века, он «последний из Могикан» (ведь он жил во времена Чайковского и Римского-Корсакова).

17 мая 1956. Свиридовка, тетя Галя сестре Наташе. До тебе, Наташа, просьба, ти узнай у Вери Алексiевни, чим лiчить цю хворобу, що у Варi, у неï так кружить нога як при ревматизмi… Я помню, колись хворiла ревматiзмом ще дiвчиною, мене лiкував военний лiкарь…

Май 1956. Рита в Пушкин из Сухуми. Дорогая мамочка и Жоржичек! Итак, уже второй день я в Сухуми. Доехали хорошо и устроились на турбазе тоже очень хорошо. Директор турбазы (прошлогодний) нас очень приветливо встретил и предоставил самые лучшие места…

Женя закончил 1-й класс
22 мая 1956, Кишинев, Зоя маме. Сегодня у Жени последний день занятий, в 10 часов я приглашена на выпускной утренник. Приготовила букет для учительницы, и торжественно пойдем слушать, как Женя перешел во 2-й класс. Даже не верится, что он уже такой большой.

Прочти книгу Мацкевича «О том, что мы видели в США и Канаде» - очень интересно. Как мало мы знали правды о том, как там живут, а теперь начали ее писать.

Май 1956, Свиридовка, Сеня сестре Наташе. Сегодня день Пасхи. Галя утром пригласила меня к себе, и мы вместе позавтракали. Они спекли пасху и другое приготовили. Так что сегодня мы вспоминали старое… Жалко, что тебя не было с нами.

Как хорошо сейчас возле «Детинца» - луга зеленые, река синяя, цветут фиалки…

Грамтота Жени.
24 мая 1956. Кишинев, Зоя маме. Дорогая мамочка! Вчера были на выпускном утреннике. Женя – в числе отличников, получил все пятерки, и ему торжественно вручили похвальный лист. Так что первый класс у нас закончился хорошо, было бы так и дальше.
Сегодня Женя первый день отдыхает и тянет меня в магазин за подарком. Не знаю, что ему покупать. Наверное, какую-нибудь интересную книгу придется купить, а, может быть, конструктор Но без подарка тут никак не обойтись. Учительница всем ученикам давала характеристику и говорила пожелания. Когда Женя вышел, она сказала: это наш сказочник и поэт и мой помощник на уроках чтения. Женя поблагодарил и пообещал и дальше учиться на отлично.

27 мая 1956, Кишинев, Зоя маме. Дорогая мамочка! Прежде всего, нашлась ли Рита и что с ней случилось, что на не могла тебе написать? Если это просто была лень, то выругай ее хорошенько и взыщи стоимость телеграмм в десятикратном размере. Я тоже жду от нее письма, ведь она обещала устроить мне пристанище в Сухуми. Ее поручение я сегодня выполнила – ездила за шкурками и купила. Теперь их подают не на базаре, в городе, а на толкучке, в 10 км от вокзала. И вот я сегодня рано утром туда поехала, взяв с собой и нашу бабку Веру Васильевну, т.к. она говорит по-молдавски. Шкурок было много, но очень дорогие, за одну хорошую просят 350-400 рублей. Мы ходили очень долго и, наконец, купили две пары по 550 рублей. Так что я доложила своих 100 рублей и пусть Рита там отдаст в вашу пользу.

Кишинев очень благоустраивается, ул. Ленина не узнать, даже возле нас ее расширяют, асфальтируют…

В подарок я купила Жене книгу «Театр кукол», и сейчас его не оторвать от нее. Собираются с Таней ставить пьесы.

Женя в новом пальто
2 июня 1956. Зоя. Вчера забрала из мастерской Женино пальто – получилось очень приличное и обошлось не дорого – 245 рублей. Длинное, красиво сшитое, и он в нем выглядит очень важно, как его папа.
15 июня 1956. Зоя своей маме из Сухуми. Приехали Зоя, Женя и Вера Алексеевна. Сегодня второй день мы в Сухуми, устроились по Ритиному адресу. У нас отдельная хорошая комната на втором этаже. А кушать ходим на туристическую базу через дорогу. Позавчера были в Новороссийске.




Женя в Сухуми, 1956.
Мы приехали как раз после отплытия крейсера «Фрунзе», на котором уплыл в Сочи Тито. На пристани было еще много народу и все под впечатлением рассказывали о приезде Хрущева, его выступлении и проводах гостей. На второй день были в Сочи. Там теплоход стоял 5 часов, мы ходили в город. Обилие продуктов в магазинах, такого нет даже в Ленинграде. Мы сделали запас сахара, яиц. Поэтому, очевидно, все жирные Х.Б., которые ехали на «России», сошли в Сочи, и дальше теплоход был почти пустой. В Сухуми Женю тут же признали своим, пристают с расспросами, где папа и т.д. Женя занят камешками и прибоем. Мне кажется, что мы заехали очень-очень далеко…

18 июля 1956. Бабушка из Кишинева Рите в Пушкин. Богатый урожай на овощи и фрукты. Картофель – 1 р. 50 коп. в магазинах, помидоры – 3 р., груши – 3 р., яблоки – 2-50… Иногда ходим в кино, вчера с Зоей смотрели «Доктор Маер». Интересная картина… К Зое часто ходят ее приятели, но для сердца никого нет… Женя и Жоржик выглядят плохо, Жоржик особенно. Когда приедем домой, надо будет положить его в больницу. Они играют хорошо, но Женя много читает, а Жоржик любит путешествовать. Вчера исчез, и не было его два часа. Оказывается, он по городу катался на трамвае, а на автобусе ежедневно ездит по несколько раз… Я точно сама не помню года рождения папы – приблизительно 1887 или 1888 (на самом деле по справке НКВД – 1885)… Взяла ли ордер на дрова? Этого не забывай! Получи пенсию, оставь себе немного, а 300 или 350 вышли нам на дорогу.

1 августа 1967. Бабушка Рите. Зоя уехала в Одессу, ее вызвали повесткой в милицию. Но еще неизветсно, нашли ли это ее украденные вещи или это очередные показания. Жоржик с Женей хорошо играют. Собираются писать детские сказки, чтобы издать и заработать побольше денег. Они меня замучили: как только выходим в город – сразу давай кино или мороженое. На них уходит много денег, вот они и решили заработать.

Нашел ли работу Отар? Не забудь хозяйственные дела: взять ордер на дрова, заплатить 45 р. за свет.

Там же, письмо от Жоржика. Дорогая мамочка! У нас очень жарко. Вчера ходили в Дневное кино с Женей, смотрели «Следы на снегу», а сегодня собираемся идти в кинотеатр «Патрия» на кинофильм «За власть советов». Тёти в Кишиневе нет, она поехала в Одессу, потому что в Одессе у нее украли вещи, а теперь нашли вора, и вещи хотят возвратить. Привет дяде Отару!. Жоржик.

24 августа 1956. Кишинев, бабушка Рите. Дорогая Рита! Наконец-то сегодня получили от тебя письмо. Зое было непонятно, как это мать может месяцами не писать своему ребенку. А ведь он трудный, на него всё время надо оказывать влияние, чтобы привить хорошие качества. Вести от вас нерадостные: и погода плохая, и Отарий сбежал…

Зоя, например, советует обменять нашу квартиру (в Пушкине) на комнату в Одессе. Она уверена, что с работой ты устроишься, а в Одессе климат хороший, это большой город… близко Кишинев, можно часто ездить к Зое в гости… Мне даже не жалко Пушкина, я по нем не скучаю.

Жоржик немного поправился, но стал еще более упрямый, во всем хочет быть самостоятельным, подружился очень с Таней, каждый день берет у меня 15 коп. и с утра звонит ей по телефону-автомату, часто гуляют в Ботсаду, ходят в кино.

6 сентября 1956, бабушка Рите. Нет у Зои ни плаща, ни туфель, ни пальто, т.е. самых необходимых вещей. Если вдруг пойдут дожди, то очутится в ужасном положении.

Рита, отвези помидоры в Павловск. Я вижу, ты без мамы беспомощна. Придется тебе хозяйничать самостоятельно.

Здесь виноград по 4 рубля кг, а арбузы по 1 руб.

В субботу Зоя собирается отметить 8-е сентября, пригласили гостей, но нет никого для нее подходящего.

10 сентября 1956. Бабушка Рите из Кишинева. Жоржик ходит в школу, но лентяй по-прежнему, мне заявил, что музыкой заниматься не будет. Дети приносят одни огорчения. Вчера у нас были гости, Зое вздумалось отметить день моего рождения. Женя удирал от Леночки, которая так к нему стремилась. Жоржик тоже плохо себя вел. Бабушка только нервничала.

Меня беспокоят ноги Жоржика, его сандалии совсем развалились, он еле в них ходит. У Зои же денег нет, чтобы купить ему здесь. Ты же знаешь, что она осталась без ничего. Уезжая на курорт, она взяла всё самое ценное, и всё пропало.

Сентябрь 1956. Зоя Жорику. По секрету тебе напишу, что Женя в первые дни в школе получил единицу по письму, и «ночами ему снится старуха единица». Но теперь уже исправился и пишет на «четыре».

В Кишиневе телепередачи строить не будут, т.к. здесь кругом горы, которые мешают. Об этом мне сказал один инженер. Но Женя всё равно мечтает о телевизоре и всё время спрашивает, когда тетя Рита выиграет деньги.

25 сентября 1956. Зоя из Кишинева своей маме в Пушкин. Дорогая мамочка! Как вы доехали? Я всё мысленно следую за вами и думаю, где вы. Вчера праздновали день рождения Жени. У него были гости – Таня и Лена. Взрослых не было. Они очень хорошо играли с 5 до 10 вечера. Жене подарили много интересных книг и две игры – «полет в Арктику» и «Юный штурман». А книги чудные – «Рави и Жаши – про индийских слонов, которых подарил Неру, сказки Гофмана, украинские народные сказки и «Записки натуралиста»… Варя пекла пироги со сливами и с корицей… Женя вел себя гораздо лучше, чем в прошлый раз, когда были гости. Играли сначала спокойно в новые игры, а потом разыгрывали перед нами, взрослыми, шарады, с переодеваниями… Я подала им идею подготовить пьеску к Новому году, и это Женю очень заинтересовало, сегодня утром он уже сел сам сочинять пьесу. Варя собирается уезжать сегодня или завтра, нервничает, суетится. Купила себе босоножки, материалы, собралась посылать посылкой муку (это у нее пункт помешательства)… Денег дала ей 60 рубл, больше у меня нет. Наверное, обидится, но что я могу сделать.

Октябрь 1956. Сеня из Свиридовки сестре Наташе в Ленинград. Всю жизнь радости никакой. Вся жизнь проходит в труде. Я живу со своей квартиранткой-учительницей. Варя живет с Галей. Варя сделалась большая ворчунья, без конца делает Гале всякие нравоучения – такой у нее характер. У нее есть и доброта, но и нехорошие стороны.

У нас в Свиридовке выстроили большой сельмаг, но товары не поступают. Международное положение сейчас неважное, на всех наводит грусть и тревогу [имеются в виду события в Венгрии].

Октябрь 1956. Зоя маме. События на международном фронте очень печалят, даже не верится, что опять может быть такая неприятность, и так быстро всё разворачивается [события в Венгрии 1956 г.] Как жаль, что мы так далеко от вас.

О шляпе ты не расстраивайся, а лучше продайте ее. Рита, конечно, могла бы позаботиться и сделать получше. Но… это ведь не в ее натуре заботиться о ком-либо, а о нас – тем более.

Обуви у нас нет совсем, и я пришлю тебе деньги, чтобы ты купила мне лакированные черные на венском каблуке, размер 39 или 40.

14 октября 1956. Зоя маме. Мама, теперь в «Литературной газете» печатают замечательные статьи. Есть еще у нас хорошие люди, и они сами поднимают очень серьезные вопросы. Обязательно прочти статью «Слово о бессловесном» за 11 октября. Это замечательная статья, и как написана!

Жоржик и бабушка.
28 октября 1956. Зоя маме. Вот мне не нравится, что вы сидите без денег. Это уже никуда не годится! Рита все же очень эгоистично поступает – думает только о себе, и если она так будет делать, то я бабушку забираю к себе немедленно. Как же у нее дела? Что это она начала разбрасываться и никаких надежд на перемены в ее жизни не подает? Хотя ей и создали для этого все условия. Это очень печально. Но ты ей этого письма не читай, а то она обидится на меня. Женя тоже сегодня писал письмо Жоржику, и там я видела приписку «не показывай это письмо бабушке». Это всё у них секреты насчет путешествия на плоту.

Ходи в кино, в гости. Это хорошо действует на нервную систему.

Ноябрь 1956. Зоя маме. Это несправедливо, что ты живешь только там (в Пушкине), хотя бы на полгода приехала бы к нам. Рита моложе, пусть и она немножко покрутится так, как мне всегда приходится А деньги я ей буду посылать.

1956, декабрь. Зоя маме. «Усиленно готовятся с Таней к Новому году. Женя заставляет ему шить костюм, еле-еле уговорила сделать ему всё же костюм мальчика, а не девочки. А Таня, наоборот, жаждет быть мальчиком».

Письма 1957-го года.

3 января 1957. Варя из Свиридовки сестре Наташе. Сегодня получили от тебя письмо с такой неприятной новостью [В декабре 1956 бабушка упала (у кинотеатра «Авангард»), сломала руку и получила сотрясение мозга], и все мы – я, Галя и Сеня – очень расстроились, что ты сейчас лежишь в таком тяжелом состоянии после ушиба головы. Как же ты так неосторожно ходишь? По привычке ходишь бегом, думаешь, что тебе всё еще мало лет, что ты еще молода и тебе можно бегать. Ты ведь в таком возрасте, что надо и о себе подумать, как жить, чтобы избегать всяких опасностей и падений, тем более, что с тобой такие случаи уже были. Мне кажется, что Жоржик тебя обслужить полностью не может. Надо, чтобы Рита взяла отпуск и за тобой посмотрела. Или надо найти хорошую женщину, которая смогла бы за тобой смотреть.

Вот говорят, что сны это нелепость, не следует в них верить. А мне уже несколько раз снилась ты, Наташа, что ты лежишь и с кем-то разговариваешь, и такая ты сердитая… Но последний сон был хороший, веселый. Мне верится, что ты скоро поправишься…

Ты видишь, Наташа, как я пишу тебе это письмо – не по линейкам. Потому что плохой свет, пишу при каганчике. Наша кооперация нас плохо снабжает керосином.

Сейчас готовимся к праздникам Р.Х. Я хочу хоть один год провести их так, как мы проводили еще когда-то при маме. Но теперь так не получается, и нет у нас хороших приятелей.

8 января 1957. Сеня из Свиридовки сестре. Дорогая Наташа! Мы все взволнованы за тебя, как ты так ходишь, что вечно падаешь? Ты не забывай о своих годах, ведь тебе уже не тридцать лет, чтобы так бегать [а было ей всего 63 года].

Варя и Галя устроили Сочельник по-старому. Кушали постный борщ со свежей рыбой, свежую рыбу и кутью, выпили по рюмочке и тебя вспоминали, пили за твое здоровье. Очень жаль, что тебя не было с нами.

13 января 1957. Зоя маме. У Жени новое увлечение – кроссворды. Он их решает и сам придумывает, прямо до одурения. В ход идут словари, книги и т.д. Приходится насильно всё от него отбирать.

20 января 1957. Зоя из Кишинева маме. Сейчас у Жени новое увлечение – научиться играть в шахматы. Просит меня купить шахматы, просто не даёт мне покоя. Но кто же будет его учить? Придется покупать. Пусть хоть в шахматы играет, раз с музыкой ничего не выходит. Я очень рада, что Жоржик делает успехи, очень хотелось бы послушать его. Значит, мои труды не попали даром – я помню, сколько мне стоило организовать тогда отправку пианино из Житомира. И в первую зиму, когда оно стояло промерзшее в той комнате внизу, Женя пел «Маленькой ёлочке холодно зимой». Конечно, хорошо было бы купить пианино и учить и Женю играть. Здесь привозят из Одессы новые. Но на это надо тысяч пять. О чем мы и мечтать не можем. Папаша молчит, и даже данное им обещание насчет тысячи не выполняет. Очевидно, все его средства пошли на тряпки и безделушки, которые он там запасает.

22 января 1957. Тетя Галя из Свиридовки своей сестре. Добрий день, дорога Наташа! Ми вiд тебе получили листа з неприятною вiстью шо с тобою трапилося таке нещастя, мы всi переживали i жалкували… Ми просимо Рiту, шоб вона написала нам, хто за тобою ухажує… кожний день питаємо лiстоношi чi немає листа…

Нового году не встрiчали, гостей у нас не було, а приготовились ми не погано, зварили добрий пiсний борщ iз свiжою рибою i була жарена риба на закуску, кут’я з маком дуже добра, пекли пирiжки, варили узвар. На Святий вечiр ми пригласили Сеню вечерять, за вечерею пили по чарцi вина, згадували i тебе i жалiли, шо тебе не було мiж нами…

Топливо ми трошки запасли, купили двi подводи, а то я з лiсу ношу по трошку, iз безоднi, хожу за дровами не кожний день, а тодi як гарна погода, буває так шо i двiчи у день.

У нас в Свиридовцi вистроïли новий сiльмаг, перед октябрьскими було вiдкриття, построïли його на городi Пишного. Сïльмаг дуже красiвий, похожий на городський, в ньому бувають всякi товары дорогi. В продуктовому магазiнi у нас все есть, масло слiвочне, ковбаса, сахар по 11 крб., а один раз був по 9 крб., хлiб всегда есть, бувають i булочки. У нас тепер есть базар, як раз протiв наших ворiт – лавочки, буває тiльки по суботам. Ми з Варiю дуже довольнi цим, купуємо на ньому все, шо нам треба, особенно молочнi продукти.

Ти, Наташа, писала за статтю в Лiтературнi газетi, як лiкувати старiсть, шоб ми прочитали. А жаль, цiєi газети в селi нiхто не виписує, просимо тебе, як можеш, напиши нам коротенько, шо там пишиться. Од Надi пiсьма получаемо, вона менi шле грошей сто рублiв у мiсяць.

Январь 1957. Галя из Свиридовки сестре. Получили виписку iз газети, за яку дуже дякуємо, прочитали ïï з великим iнтересом. Шкода тiльки, шо сами не можемо лiкувати свою старiсть, це ще треба довго ждать поки лiкарi нас будуть лiкувати.

Алiк учиться, на вихiдний ходе до дому, до нас мало вiн ходе, бiльше буває в Опришкiв, в ïх радiоприйомник, йому там веселише. Опришка недавно обрали головою колгоспу.

Женя - пионер.
29 января 1957. Зоя маме. Женя становится большой, меняется с каждым днем. Вчера пришел и заявил, чтобы я ему покупала шелковый галстук, т.к. его будут принимать в пионеры. Просто не верится, ведь я его всё еще считаю совсем маленьким. И зачем так рано уже в пионеры? Ему, конечно, хочется, главным образом, из-за галстука, только что он там еще понимает? На дворе гуляет, ежедневно пьет мои лекарства, но худой и длинный. Наверное, оттого что быстро растет и тянется вверх.

2 февраля 1957. Зоя маме. Я недавно смотрела «Карнавальную ночь» - вот это замечательная сатира! Мы все были в восторге и все единогласно в Огурцове признали нашего М. А «лектор из общества» - просто прелесть! Вот это критика так критика! Посылаю вам еще один кадр из новогоднего празднования – это мы пьем за ваше здоровье (см. фото).

Я очень хочу купить пианино, чтобы Женя учился играть. Женя очень хорошо поет песенку «Пять минут». Мне жаль, что тетя Рита не слышит – ей бы это доставило удовольствие.

12 февраля 1957. Зоя из Кишинева маме. То, что Жоржик такой черствый эгоист, я знаю, он и со мной так иногда поступал, а иногда, наоборот, он бывал более чутким и внимательным, чем Женя. В нем борются какие-то два начала, и Рите, конечно, надо более серьезно отнестись к этому.

Женя сейчас как раз переживает такой подъем: их будут принимать в пионеры. Мне просто не верится, что он такой большой. Купила ему шелковый галстук, он написал торжественное обещание и т.д. А сегодня мерил галстук перед зеркалом, прищуривал глаза… И спрашивал меня, неужели у него всю жизнь будет отчество «Давидович», ему это очень не нравится, и он говорит: нельзя ли переменить. Вот какой стал Женя! Учить его музыке – это моя мечта. Но где взять денег? В Одессе за 5000 можно купить с доставкой на дом.

17 февраля 1957. Зоя маме. Дорогая мамочка! Сегодня воскресенье, сидим с Женей дома и занимаемся хозяйством. Наконец-то вчера вечером окончательно рассчиталась с Верой Васильевной (домработницей), уплатив ей предварительно 270 р. Это окончательный расчет, который сделали в союзе, не все ее требования признали законными, и сумма получилась меньше.

Женя меня просит, чтобы я не брала ему никаких нянек больше, он будет всё делать сам. Он мне тут признался, что Вера и Кобра зазвали его в кухню, очень ругали и выпытывали, на сколько я взяла Анастасию Семеновну, буду ли ее прописывать и т.д. Кобра кричала: твоя мать врет, а ты поступаешь в пионеры и должен говорить правду. В общем, бедный Женя, попал тут в «чудную компанию», и я рада, что разогнала ее.

Мама, ищи теперь Рите домработницу, а сама приезжай к нам, здесь тебе будет лучше. Пусть они немного поживут сами, им это полезно будет.

5 марта 1957. Зоя из Кишинева своей маме. Учится Женя в школе хорошо, его даже выбрали председателем совета отряда…

Маргарита Янушевич о Свиридовке во времена Перестройки, 1989-й год.

После нескольких месяцев жизни в Париже у себя дома, на родине, как бы заново учишься двигаться, ходить, ездить. Особенно трудно даются очереди, всеобщая раздражительность людей и, вместе с тем, их удивительная покорность, смирение, терпеливость. Страшен вид стариков – одутловатых, с распухшими, деформированными ногами, ковыляющими с палочкой из магазина в магазин. Тем более пугала поездка в другой конец необъятной страны. Поездка предстояла на родину своих предков, в глухое и далекое село Свиридовка, Полтавской области. В эти края идет «дополнительный» пассажирский поезд, собранный из старых, разбитых, с застарелой грязью вагонов (это был поезд Ленинград – Кременчуг). Поезд шел медленно, подолгу стоял на полустанках и у безымянных столбов. Ехали ночь, день и еще ночь, пересекли Ленинградскую и Псковскую области, всю Белоруссию и часть Украины. Утром показались украинские цветущие сады, засеянные, ухоженные поля и огороды, огромные березы с длинными космами яркой весенней зелени.

Станциа Сула, снимок 2004 г.Вот и место нашего следования – станция Сула. Название станции по протекающей в этих местах реке Суле. Станция Сула – маленькое здание старой постройки, поезд стоит там всего две минуты; дежурная по станции трижды ударяет в медный, до блеска начищенный колокол, и мы остаёмся на уютной платформе, утопающей в ярких украинских цветах.

В местный маленький автобус, весь запыленный внутри и снаружи, набивается много народу. Речь в автобусе украинская, мягкая и певучая. Втискиваемся и мы со своими довольно объемными сумками, так как везем с собою масло, банки с консервами и даже сахар. Это в такие-то благодатные края! Доезжаем до автовокзала в районном центре Лохвица. Площадь перед автовокзалом в непросыхающих лужах, в многолетних выбоинах и ямах. Рядом с автовокзалом маленький скудный базарчик. Автобус до нашего села будет только через четыре часа. Не хватает бензина, и число рейсовых автобусов сокращено вдвое. С этой неуютной пыльной площади хочется поскорее убраться и - о, счастье! – мы обнаруживаем кооперативное такси. Садимся и через 20 минут оказываемся у своего свиридовского дома, в затерянном мире, напоминающем заросли Амазонии.

Лианы дикого хмеля, кусты бузины, жасмина, калины буйно разрослись, оплели дом, заглушили окна. Вооружаемся топорами, высвобождаем дом, в комнатах появляется свет, солнце. Перед домом открываются синие бесконечные дали, спуск к лесу, холмы, покрытые цветущими деревьями, черемухи, диких груш, яблонь, слив… Заливаются соловьи, кукуют кукушки, удоды. Кажется, что каждый куст поёт и стрекочет. Удивительное место, удивительная природа!

Река Сула – многоводная, извилистая, разбивается на множество рукавов, стариц. Село расположено на высоком берегу реки, холмистом, покрытом лесами. С высокого берега открывается вид на бескрайние степи, луга. Это и есть «дикое поле», откуда шли с востока племена половцев, хазар, татар. Высокий берег им сопротивлялся, укреплялся. До сих пор на высоком берегу сохранились остатки скифского городища, смотровые курганы, валы, рвы. Всё это заросло лесом, скифское городище засевается овсом, гречихой, а на курганах ветер колышет метелки ковыля. Осенью, когда лес обнажается, четко вырисовывается вся система древних укреплений.

На склоне холмов по дороге у Суле стоит сохранившийся дом-дача предводителя дворянства Полтавской губернии С.Ф.Терешкевича. Дача называлась «Отрада». Замечательная архитектура этого деревянного сооружения. Вокруг дома время от времени плодоносит старый сад, от дома ведет аллея к реке. До сих пор служит современным дачникам оборудованные бывшим владельцем пляж и купальня. Всё это живо не потому, что кем-то поддерживается и сохраняется, а потому что добротно, основательно сделано и противостоит ударам судьбы и времени. В годы революции Терешкевич был изгнан, уехал в неизвестном направлении. Дом был разграблен местными жителями, книгами из библиотеки долго время мостили переходы через грязь. Обшивка с мебели была содрана и использовалась для шитья одежды. До сих пор кое-где в курятниках можно увидеть старый стул или подставку, притащенные при разграблении дома.

Сула, купальня.Почти все годы после революции в доме Терешкевича был интернат для умственно отсталых детей. Среди них попадались милые, добрые души, но искалеченные выпавшей им судьбой. Был и мальчик негр. Высокий, кудрявый, тоненький, не знающий никакого другого языка, кроме украинского. В этом году интернат расформировали, детей перевели в другие места, всё вокруг затихло, опустело. Дача Терешкевича вздохнула. Отживает. Зазеленели, буйно разрослись травы; никто не косит, не рвет, не топчет, не ломает. Надолго ли? Предполагается сделать здесь базу отдыха Полтавского автопредприятия. Чем это грозит месту и дому – никто не знает. Сельсовет покорно молчит, ничего не предлагает. Уникальность этого уголка природы местные власти не осознаётся: как скажут свыше, так и будет.

Один из холмов в окрестностях села до сих пор называют дачей Андрияшева. До революции доктор Андрияшев купил у села отдаленный холм, террасировал его, разбил сортовой сад, посадил редкие декоративные растения, развел розарий. На склоне холма построил дом-дачу, а на самой верхушке его соорудил беседку со смотровыми площадками. К холму и дому были проложены подъездные дороги. Давно нет этого дома. Его вывезли во время коллективизации зачем-то на колхозный двор и там вскоре сожгли. Розы одичали и превратились в буйный шиповник. Но живы и плодоносят до сих пор посаженные доктором деревья. Раз в два – три года одаривают богатым урожаем, так что ветки клонятся до земли. Тогда местные жители отправляются на Андрияшевскую дачу, варварски обламывают ветки, доламывают сад, возвращаются в село, нагруженные огромными мешками яблок, алычи, сливы…

Рита Янушевич около дома


Терешкевича. 70-е годы.Местные старожилы еще помнят и Терешкевича, и Андрияшева, говорят о них добрые слова. А в селе так и не появился больше врач. Для оказания помощи есть фельдшерский пункт и фельдшер. Больница находится в соседнем селе (Лука), за семь километров, на другом берегу Сулы. Моста не было, и, чтобы попасть в больницу, нужно было сделать объезд в 40 километров. Заболевшие часто отказывались от такой далекой дороги и предпочитали оставаться дома. Наконец-то в этом году строительство моста было завершено. Мост строили много лет, местные жители писали жалобы куда только можно было, но всё безрезультатно. Как ни странно, в завершении строительства сыграла роль Перестройка. Забрали в Москву высокое лицо – руководителя области, и мост был в скорости достроен. Оказывается, мост мешал жизни на начальственной даче, так как увеличивал поток транспорта, нарушались тишина и покой…



Вид на долину Сулы со свиридовского холма.За все годы советской власти использовалось лишь созданное ранее, но ничего (кроме клуба вместо церкви) не построено для красоты и отдыха. На выскоих точках холмов когда-то расчищались смотровые площадки. Каждое такое место имело свое название: Детинец, Глубокий Яр, Стрелица и др. В этих местах устраивали гуляния, собиралась молодежь, пели украинские песни. Но от этого остались только названия и предания. Всё заросло дикой порослью сорного леса.

Рядом с остатками прошлого живет село. Когда-то очень большое, живописное, с ярмарками, с церковью Михаила Архангела, с большими семьями. Село, пережившее белых, красных, гражданскую войну, коллективизацию, голод, смерть близких от голода, работу за «палочки», «черные машины», войну, тяжелую послевоенную жизнь, как в худшие времена крепостного права.

Как же живет оно сейчас, в эпоху перестройки и гласности? Хотелось заметить происходящие перемены.

Сегодня праздник – день Первого мая. Все праздники здесь проводятся в Доме культуры, выстроенным на месте разрушенной и снесенной церкви. Дом культуры – огромный сундук, который нечем заполнить. В основном, крутят кино с оглушающее громким звуком. Имеется хорошая библиотека, но местные жители в нее заглядывают редко. Зато раздолье для приезжих, так как выписываются и доступны такие «толстые» и прочие журналы, как «Новый мир», «Дружба народов», «Огонек» и др. Библиотекарь для выполнения плана выписывает карточки на каждого члена семьи, на каждого зашедшего гостя и заглянувшего в газету.

Но сейчас день солнечный, теплый, сверкающий, и празднование происходит на зеленом лугу перед Домом культуры. Собралось почти всё население, молодые семьи, одетые ярко, пестро, но по-городскому, старики с колодками орденов, старушки – пожилые женщины в платочках, в длинных юбках. В одежде и не городской, и не деревенской. Нечто среднее, выработанное годами труда, лишений, скудной жизни и некоторого благополучия сейчас. Молодые – в основном, приезжие. Живут в ближайших городах и городках, работают на заводах, приезжают весной помочь родителям посадить огороды. Да и летом отпуск проводят дома, а возвращаются в город с запасами продуктов на зиму.

Праздник начинается. Из репродуктора на всё село разносится песня «Широка страна моя родная…» Девочки-школьницы в белых передниках и с большими белыми бантами на голове исполняют «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля». Кажется, что время здесь остановилось. Ведь эти песни ассоциируются с самым страшным историческим периодом, и в городах уже не исполняются. Празднование происходит по давно принятой традиции. Секретарь партбюро колхоза бубнит о завоеваниях трудящихся, о капиталистическом окружении и о необходимости крепить и поддерживать советскую власть, чтобы она не допустила войны. Все и так всё знают, но чувствуется одобрение. Бабушки согласно кивают: «живем без войны!» Затем начинается концерт местной самодеятельности. Выступает хор школьников и недавно организованный хор взрослых. Создание хора – заслуга нового председателя колхоза, который и сам поёт в хоре. К сожалению, в репертуаре хора преобладают идеологизированные украинские песни. Жаль, что уходят, теряются, исчезают прекрасные старинные украинские песни, которыми так славилась Полтавщина.

Митинг и концерт окончены. Народ устремляется к магазину. На полках весьма скудный ассортимент рыбных консервов с преобладанием морской капусты, банки с прошлогодними солеными помидорами и огурцами, не пользующиеся спросом у деревенских жителей. Масло бывает крайне редко и по высокой цене, сахар по талонам. Сегодня к празднику привезли колбасу одного сорта, но цена недоступна для рядового жителя села. Народ нагружает сумки хлебом для кормления птиц и животных в личном хозяйстве.

Заметно расслоение села по материальному уровню. Зажиточно живут механизаторы, кладовщики, доярки, высшая местная номенклатура. Но и им всем приходится самим себя обеспечивать продуктами. Жизнь и быт строятся по принципу примитивного натурального сельскохозяйственного двора с преобладающим ручным трудом. Размеры птичьих стад и огородов зависят от возраста и числа работоспособных владельцев. Коров держат значительно меньше, чем в прежние времена. Поэтому молоко и молочные продукты в селе – дефицит. В продаже своей сельхозпродукции никто не заинтересован, деньги тратить не на что, прилавки магазинов ничем не привлекают. Охотно угощают бесплатно, если ты им полезен и симпатичен.

Особенно тяжела своей первобытностью жизнь у тех, кто отработал бесплатно в самые трудные годы советской власти. Дома их разрушаются, что-то починить, перестроить з- проблема из проблем. Единственная работающая «валюта» в селе – это самогонка.

Сейчас главная весенняя забота, событие в жизни селян – это вспахать личные огороды. Сразу же после праздника люди разбегаются, чтоб поймать тракториста, уговорить его, упросить вспахать землю вовремя. Все соседи – пенсионеры, активно этим занимаются. Наблюдаешь, как одинокие старухи, не имеющие сил ухаживать за собой, варить еду, каким-то образом вспахивают, засаживают свои огороды. После этого на всю весну, лето, осень впрягаются в непрерывный труд – посадка, прополка, окучивание, борьба с вредителями, уборка, переработка, хранение. В этих местах еще сохранилась неистребимая любовь к своей земле, к своим животным, и она прекращается только с жизнью. Тогда и появляются пустые хатки, которые постепенно ветшают, обрушиваются. Огороды зарастают непроходимым лесом из бурьянов.

Вдоль всей Свиридовке из конца в конец проходит асфальтированное шоссе, что является большим и сравнительно недавним достижением. Новые дома, в основном, одноэтажные, строят теперь из кирпича, покрывают черепичными крышами. Дома стоят разбросанно, вольно, просторно. Вокруг большие сады, огороды. Новых домов – единицы. Они перемежаются старыми, но ухоженными усадьбами с зеленым ковром травы перед домом, с традиционными мальвами вокруг и вдоль оград. Примерно треть села – это заросшие усадьбы, где уже никто не живет. Вот вдали над яром стоит красивый дом, но подходишь и видишь, что окна выбиты, рамы вытащены, - там пусто. Попадаются усадьбы, где избушка с остатками соломенной крыши повалена и заросла, а то и вовсе одни заросли на месте некогда бывшей хатки.

Очень редки семьи. В большинстве домов одинокие старики, доживающие свой век. Детей в школе учится мало. Школа – восьмилетка, в выпускном восьмом классе учится 5-7 человек. Но и они разбегаются после окончания школы кто куда, только бы не в доярки, не в колхоз. По дороге вдоль шляха захожу к знакомой хозяйке вновь выстроенного дома, пенсионерке. Пока дом строился, муж умер, дочь сбежала в город. Спина у женщины сгорблена от непосильной работы, но глаза веселые, сияют. Привезли уголь, и она счастлива – будет, чем топить зимой. Вся измазанная в угольной пыли, перетаскивает и укладывает топливо в сарае.

Труд, труд и еще раз труд. Беспрерывный, беспросветный, без какой-либо механизации, вспомогательной техники. А чего стоит обеспечить себя и хозяйство водой! Воду приходится брать из колодцев, которых мало. Ведро с водой вытаскивают воротом с большой глубины. Сколько таких вёдер приходится вытащить и перетаскать на себе! Но эта вода, с таким трудом доставшаяся, не годится для питья. На всё село имеется только два водопроводных крана с «хорошей водой». Запастись «хорошей водой» еще труднее. Для этой цели на ручную тележку ставятся огромные бидоны – и в путь за два километра от дома. А уж как тяжело, если благодатная украинская земля одарит щедрым урожаем слив, абрикос, яблок, груш… Куда девать всё это? Варить – нет сахара. Кооператоры появляются редко, без четкого расписания, и дворы они не объезжают. Опять же приходится запрягаться и тащить на себе с таким трудом выращенный урожай, чтобы его куда-то пристроить.

Какая там перестройка? Какая аренда? Ни один житель села до сих пор ничего в аренду не взял. Колхозная номенклатура занята выполнением спущенного сверху плана и ни в каких переменах не заинтересована. Перестраиваться – это переучиваться… А зачем? Спокойнее и надежнее жить так, как есть.

Перестройка, гласность волнуют только стариков. Они собираются группками и недоверчиво шепчутся, вспоминают пережитое в тридцатых годах. В селе нет семьи, в той или иной степени не пострадавшей от голода, ссылки или ареста. Зачем же столько жертв потребовалось? Неужели ради этой убогой жизни?

Вынужден перестраиваться сельсовет, но он без материальных средств и абсолютно бесправен. Вся деятельность сельсовета заключается в выдаче пенсионерам талонов на топливо и в напоминании владельцам домов, чтобы скашивали заросли бурьяна вдоль шляха, да еще выдаёт разные справки.

Единственное заметное «перестроечное» явление в Свиридовке – это появление переселенцев из города. Несколько семей, сравнительно молодых, интеллигентных и образованных, купили пустующие дома и занялись обработкой заброшенных земель. Новые поселенцы считают, что в смутное время, когда работа в городе не приносит ни удовлетворения, ни денег, следует вернуться к исходным началам – обрабатывать землю и кормить себя плодами своего труда. Удастся ли это им, как сложатся отношения с колхозом? Время покажет. [Нет, ничего у переселенцев не получилось…]

Да вот еще один умный и хороший парень не сбежал после школы, а вернулся в село и успешно работает. Надеяться можно только на появление свежих, молодых сил. Появятся ли они?

Рита на свиридовском поле, 70-е годы.